Совместно разрабатывать цели

Спортсмен и его тренер работают как команда. Они вместе определяют цели, вместе работают над их выполнением. Каждый успех спортсмена – это и успех тренера. А каждое поражение – это катастрофа для тренера. Особенно, когда спортсмен и тренер долгие годы вместе переживали взлёты и падения. Это задача тренера – показать атлету промежуточные станции на пути к успеху, сопроводить его. Роль тренера зависит от того, о воспитаннике какого уровня идёт речь – о юном спортсмене, находящемся в начале своей спортивной карьеры, о рядовом или именитом атлете. Отличаются и задачи тренера, если речь идёт о маленьком клубе или о команде и атлетах (интер)национального уровня.

Почти тридцать лет я тренирую спортсменов различных видов спорта, уровней и национальностей. Для меня было и есть на переднем плане сделать для спортсмена всё возможное. К этому относится также, что я уделяю большое внимание расширенным тренировочным условиям, оптимизации тренировочных методик и мероприятий. Для меня важно, что я в рамках структуры команды усиленно заботился о тех, кто по пути наверх преодолевал препятствия, как травмы, болезни и нестабильность результатов. Я не скупился на критику, но и защищал своих спортсменов от противостояния, как только мог. Отношения между спортсменом и тренером базирующиеся на обоюдном доверии являются наиболее плодотворными – если спортсмен и тренер не находят взаимопонимания, самые лучшие программы и методики не выполнимы. Не имеет значения, какого уровня атлет. Для меня важно найти к нему подход, так как при написании тренировочной программы я должен чувствовать его изнутри.

Как тренер я был вынужден принимать также многие удары судьбы, как несчастные или трагические эпизоды в жизни спортсменов, которые были мне очень близки. И пережил много прекрасных моментов и имел возможность пережить, особым способом затрагивающее за живое спортивное развитие, связанное с развитием личностных качеств. Несколько месяцев до того, как Херман Майер начал своё восхождение я пророчил ему, что он ко всему готов и может не опасаться за свои результаты. Его личность начала меняться, он приобрёл совсем иное, гораздо лучшее, излучение.

Это хорошо, когда при выполнении приседаний на одной ноге с подушкой равновесия тренер стоит рядом для подстраховки.

Херман Майер тот атлет, которого я тренирую дольше всех. Уверен, что столь долгих и столь успешных отношений между спортсменом и тренером найдётся не так много. Временами он чувствовал себя подопытным кроликом, поскольку я настолько точно планировал и направлял его тренировку. Сегодня тренер больше не является надзирателем с кнутом, мучающим своего спортсмена. Возможности спорта исчерпаны настолько, что без индивидуальной поддержки тренера больше не обойтись. В большинстве случаев спортсмены – это очень чувствительные люди, внешне выглядящие более толстокожими, чем есть на самом деле. Херман Майер никогда не достиг бы подобного результата, если бы был вынужден пройти через мельницу отбора кандидатов. К сожалению, большая часть тех, кто проходил через эти жернова, уже становились спортнепригодными, поскольку дорога к вершине стоила им так много энергии. Херман годами с величайшей дисциплиной выполнял всё, что должен был делать. И после успеха он не позволял себе расслабиться; он всегда хочет большего, он хочет постоянно совершенствоваться. На тренировке он работает активно, одухотворённо – он знает свой организм, пожалуй, лучше, чем его врачи. Спортсмены, которые понимают свою тренировку и вовлечены в процесс планирования, легче достигают успеха.

В мои функции входила также миссия, принимать непопулярные решения. Как это было в 1998 году, когда я запретил Херману участвовать в его первых запланированных соревнованиях в Китцбюэле. Он был на пределе, и я должен был разгрузить его перед Олимпийскими Играми в Нагано. Его организм нуждался в восстановительной паузе, в особенности перед этим великим событием. Тогда я жёстко поставил его перед выбором: Если он едет в Китцбюэль, то я отказываюсь тренировать его в дальнейшем. Я был тогда ещё и тренером японской национальной команды по горным лыжам и в связи с этим имел известные преимущества в Японии. Так я мог организовать для Хермана Майера и Марио Райтера практически всё – вплоть до эргометра в гостиничном номере. По телефону и при поддержке моего коллеги тренера Томоки Сато и моей переводчицы Томо Ивама мы делали тренировочную установку на эргометр. Хотя Олимпийские Игры и стоили мне бессонных ночей, однако, принесли двух Олимпийских Чемпионов: Марио Райтера и Хермана Майера. Последний даже дважды занес своё имя в историю, не считая его захватывающего дух падения.

Херман располагал огромным мотивационным потенциалом – он доказал это после падения в Нагано точно так, как и годы спустя в реабилитации после тяжёлой аварии на мотоцикле. Я вспоминаю о том, как я получил возможность посетить его в реанимации и он меня спрашивал, верю ли я, что когда-нибудь ещё что-то получится. Я уверял его, что всё получится. Тогда он спросил ещё, получится ли это до Олимпиады в Солт Лэйк Сити, которая должна была начаться через пять месяцев. Я сказал, что медицине подвластно многое и что мы его снова поставим в строй. И позаботился о том, чтобы он ещё в больничной палате мог начать тренировку с помощью ручного эргометра. Для меня было важно, чтобы он снова мог заниматься привычными вещами и имел бы занятие, которое было ему хорошо знакомо, чтобы он не свалился в депрессию. С невероятной силой воли он трудился для возврата на путь победителей. Я убеждён в том, что это, граничащее для многих экспертов с чудесами, было проделано во многом благодаря правильной тренировке в правильных тренировочных зонах и его силе воли. Совершенно оправданно было начинать тренировки сразу, как только он покинул реанимацию. Потому что каждый день, когда мы ничего не делали, стал бы потерянным днём.

Непопулярными или необычными решениями, наталкивающимися порой на сильное сопротивление, я сделал сам себя непопулярным у Тони Гигера, который много лет тренировался у меня, будучи молодым легкоатлетом. Гигер – шеф мужской команды Австрии – упрекнул меня однажды в том, что я хочу загубить карьеру Хермана. Он угрожал мне, что без этого (старт в Китцбюэле) Херман не получит допуск на старт скоростного спуска (в Нагано). И это лишь потому, что я настоял на необходимости, по меньшей мере, в течение 5 недель оставить тренировки на снегу после возвращения из Чили.

Однако я был вынужден настаивать, так как видел, что из-за интенсивных тренировок на снегу его фундаментальная выносливость очень сильно повреждена. Тренировка в Чили уничтожила проделанную за лето созидательную работу, и мне требовалось несколько недель, чтобы снова привести его в форму. Херман систематично проделал со мной свою тренировку. Поскольку он – тогда, как и сейчас – понимает, о чём идёт речь.

 Снова и снова приходят ко мне бывшие воспитанники, занимающие сегодня важные посты на тренерском поприще, чтобы обратиться за советом. Так же было и с Анди Эверсом, который пришёл ко мне весной 1998 года со своим воспитанником Михи Вальххофером. Для Вальххофера речь шла о его карьере, для Эверса о том, чтобы Михи наконец приобрёл достаточную форму, чтобы иметь возможность воплотить свои технические навыки на лыжах. И если Вальххофер злится на меня за то, что я расписал его в своей книге «Тренировочная программа Хермана Майера» как умеренного пешехода, он понимает, что его физическая форма была ключом для крутого взлёта. Так получилось, что и Михи Вальххофер не избежал того, чтобы начать тренировочную программу, при которой он сидел на эргометре сначала с нагрузкой в 30 Ватт 6 раз по 10 минут и с 5-тиминутными паузами между сериями. Его систематичность и уважение, с которым он относился к своим физическим потребностям, позволило ему стать той спортивной личностью, кем он сегодня является.

Именно поэтому меня глубоко затрагивает, когда я вижу, как спортсмены снова и снова позволяют прельщать себя «тренерам», которые обеспечивают им доступ к допингу. Я нахожу это скандальным и наглостью, что спортсмены – и спортсмены любители – прибегают к допингу. И я нахожу ещё более неприятным, что имеются медики, поддерживающие это. Несмотря на то, что имеется густая сеть контроля допинга, к сожалению, она является недостаточно эффективной. И конечно есть страны, которые не поддерживают правила, направленные против допинга.

 Через пассивно возрастающую работоспособность, связанную с систематично организованным приёмом допинга, серьёзная правильная тренировка теряет свою значимость. Так, например, Эпо (Эритропоэтин) «сватался» как экономичная альтернатива высокогорной тренировке. Эпо приводит к тому, что спортсмен получает в своё распоряжение рост работоспособности на 10-20%. Те, кто не принимает допинг, почти не имеют шансов, конкурировать против «допинголюбивых». Это фальсифицирует соревнования. Медики, которые советуют, выписывают или даже «лечат» и спортсмены, позволяющие таким медикам «содействовать», должны быть представлены общественности. Они обманывают не только себя самих, они обманывают поколения молодых людей относительно настоящих образцов. Они создают Кажущиеся достижения в кажущемся окружении, которое уже настолько принимается, что уже стали громкими претензии, чтобы вообще узаконить допинг. Я нахожу такое развитие нездоровым. Спорт должен представлять в жизни молодых людей позитивную силу, служить средством объединения народов и выполнять воспитательные задачи. Поэтому честность соревнования должна выдвигаться на передний план.

 Сильный прирост мощности, давление со стороны спонсоров и медиаструктур, а также конкуренция, которые чувствуют спортсмены (всё больше и любители!), всё это подталкивает в сторону нечистых методов. Сюда добавляются интересы тёмных личностей из тренерской среды, которые ставят своих подопечных в зависимость. Я уже сталкивался со многими юными жертвами, пришедшими ко мне на эргометрию или за советом в состоянии кризиса. Среди них были действительно ужасные примеры, как едва перешагнувший 20-летний рубеж, талантливый велосипедист, у которого уже при 120 Ваттах нагрузки давление поднималось выше 200 мм рт. ст. Тогда он пришёл ко мне, потому что полностью потерял форму. Он жаловался на болевой симптом в области плеча, наступавший, как только он садился на велосипед. А также жаловался на то, что у него затекали руки и были немыслимые головные боли. Он уже совершил целую одиссею от одного терапевта к другому и пришёл ко мне с диагнозом «Подозрение на хроническое мышечное заболевание». Головоломка была решена при эргометрии с ЭКГ под нагрузкой. У молодого таланта было много ангелов-хранителей, которые уберегли его от инсульта на велосипеде. Я тут же отправил его к кардиологу; там в обстоятельном признании он описал, какие адские терапии прошёл.

Эпо имеет сильное кровесгущающее действие. Так велосипедисты, которые сидели на Эпо, ставили себе будильник, управляемый через пульсометр. Если пульс снижался до 30 ударов в минуту, тот звенел, и спортсмены должны были быстро что-нибудь выпить и подвигаться, чтобы не умереть от остановки сердца. «Хитростью» невозможно добиться ничего большего. Потому что на карту ставятся и уничтожаются человеческие жизни. Поэтому допинг должен стать ещё более наказуем. Закулисные руководители должны преследоваться уголовным законодательством. Спорт имеет высокое общественное и медийное значение. Допингскандалы делают спортсменов и виды спорта сомнительными, ведут к тому, что спонсоры отворачиваются, и вредят таким образом спорту в целом.

 Что бывает по-другому, об этом сообщает Томас Хаасман, бывший двукратный чемпион вооруженных сил и участник Олимпийских Игр, который руководит клубом «Galaxy Judo Tigers» и сотрудничает со мной уже почти десятилетие: «Я пришёл к Хайни, натворившему своими успехами столько газетных сенсаций, потому что больше не мог понять свой организм. Через свою тренировку, систематично проводимую мной годами, я довольно сильно навредил себе и страдал от всевозможных болей. Это посещение переросло в многолетние тёплые дружеские отношения. Я приводил к нему своих юных дзюдоистов и, благодаря Хайни, я узнал и перенёс в жизнь бесчисленные знания в отношении большого спорта или такие открытия, как персональный тренер в дзюдо. Так называемое «Чудо-Дзюдо» из Вены, что команда со средним возрастом 18,5 лет лишь за два года подготовки поднялась в высшую лигу Австрии (впервые за 10 лет снова венская команда). «Galaxy Judo Tigers» за последние четыре года добилась не меньше 28!!! Чемпионских титулов Австрии в различных весовых категориях. И в этом величайшая доля успеха Хайни. Методика Хайни, перенесённая мной 1:1 и переведённая на язык дзюдо, была решающим строительным материалом этого невероятного успеха. Так как дзюдо, как известно, является высоколактатным видом спорта, при котором спортсмены достигают областей лактата и выше 15 ммоль/л, это является большим искусством, управлять такими тренировками в области компенсации (лучше всего между 1 и 1,5 ммоль/л). Преимущества такого подхода: Спортсмены сохраняют желание заниматься, они быстрее восстанавливаются и улучшают свои способности в координации, минимизируется риск травм («тигры» редко травмируются), и состязательный успех становится запрограммированным».

По ту сторону спорта есть ещё одна группа, улучшающая свои успехи при помощи не совсем легальных или не совсем полезных веществ. Люди, кто в борьбе с килограммами прибегают к средствам, которые, мягко говоря, имеют продолжительные побочные эффекты. Эти группы опекаются особым видом «тренеров», «диетологов» и фармацевтов красоты. Официально звёзды добиваются своих безупречных фигур через тренировку со своим персональным тренером. Сказки о йоге и минеральной воде вызывают у специалистов лишь усталую улыбку. Ханс Ульрих Гримм («Калорийная ложь») знает больше: „Воробьи от Голливуда до Гельзенкирхена чирикают факты из под крыш: Чтобы достигнуть идеала красоты, зарождённого в застенках концлагерей в нацистской Германии, всё больше женщин прибегают к допингу. В данный момент в меню богатых и красивых стоит, прежде всего, один из них: лекарство, применявшееся в качестве средства от кашля для свиней. Оно доступно в продаже сейчас, как средство от астмы. Печальную известность средство получило в качестве «ускорителя» восточногерманской спринтерши Катрин Краббе. И в кругах бодибилдеров это средство является популярным, поскольку топит жир и заставляет расти мускулы.

Даже если уже в интернете пишут о тяжёлых побочных эффектах, кажется, это мало кому из ‘знатоков организма’ мешает". Но возможно эпизоды психозов, депрессий и тяжёлые проблемы с сердцем – это просто цена, которую готовы заплатить, чтобы гарантировать внимание прессы?

Здесь мне снова вспоминается доктор Панзольд: „Попробуем сначала правильную тренировку", - постоянно говорил он. Правильная тренировка имеет много позитивных побочных эффектов: Вы можете тренироваться без опаски, и после ночного сна это не приведёт ни к каким вредным для здоровья побочным последствиям. Правильная тренировка выносливости создаёт основы, необходимые Вам, чтобы блистать в спорте любительском и профессиональном. И этим следует заниматься всегда в качестве дополнительной тренировки наряду с теннисом, футболом, сквошем, аэробикой, кайтсёрфингом, дзюдо или тем, что ещё Вам доставляет удовольствие.

Ещё одно слово ко всем тренерам: Берт Самсер, мой образец и легенда среди тренеров лёгкой атлетики из Германии констатировал: „Тренер подобен куриному насесту. Каждый год атлеты карабкаются по лестничке всё выше и когда добираются до самого верха, гадят тебе на голову". Однако спортсменам полезно сознавать, что они всегда имеют кого-то на своей стороне.

Для Хайни Бергмюллера важны лишь внутренние параметры

 

Коментарий Армина Ассингера

Не пасовать перед миром, не упускать свою цель из виду.

Когда я был в апреле 1998 года в Санкт Кристофе ам Арльберг, чтобы получить образование тренера, я встретился с Михаэлем Вальххофером. Он к тому времени проходил своё образование государственного лыжного инструктора. Это была лишь одна сторона. Другая заключалась в том, что каждый вечер он сидел на привезенном с собой эргометре и тренировался около двух часов. Ну да, возможно, тренировкой это нельзя было назвать,- думал я тогда. Он сидел на тренажёре и крутил педали, хоть медленно, но непрерывно. Пульс 110 - гласило задание его тренера. И его тренера звали Хайни Бергмюллер! Боже мой, подумал я, он профессиональный спортсмен и так тут работает. Рано поутру, и будучи совершенно голодным, я позволял себе гораздо больше! Мне тогда было совершенно непонятно, как подобная тренировка вообще могла обзываться тренировкой!

Теперь, больше чем через десять лет, и я часами кручу педали эргометра – хоть медленно, но непрерывно. Мои друзья в фитнесстудии усмехаются этой «мыльнопиаде» (олимпиаде для поклонников мыльных опер) и даже показывают на меня пальцем! Мне всё равно, я придерживаюсь своего пульса и частоты вращения. Так же, как делал тогда Михаэль Вальххофер. А ведь он в 2003 году стал Чемпионом Мира!

Хайни настроил меня по лактат-тесту, немного удивившему его. Конечно, позитивно. Я был, естественно, недоволен, поскольку за последние годы довольно много ездил на гоночном велосипеде. При этом, разумеется, я всегда наматывал свои километры чересчур интенсивно. Силы было много за счёт преодоления, фундамента же, к сожалению, не хватало. И поэтому теперь я кручу педали, хоть и медленно, но всё же непрерывно.